Человек, защищающий неправое дело, неизбежно использует ложь и фальсификации как инструмент защиты и оправдания своих действий. И это неизбежно, так как неправое дело честными приемами ни оправдать, ни защитить невозможно. Статья «Константинопольский патриархат в Литве – новая Церковь?», написанная лишенным сана священником Георгием Сунгайла, наглядный тому пример.
Главный посыл этой статьи – оправдание необходимости совершения тяжкого церковного преступления – раскола с помощью ссылок на канонические решения и примеры церковной истории.
Однако, прежде чем обратиться к критическому разбору статьи, необходимо объяснить, почему речь идет именно о расколе, а не о каком-либо ином церковном преступлении. Бывший священник Сунгайла в своей статье сообщает о том, что «группа православных мирян и священнослужителей Литвы выразили желание обратиться к Его Всесвятейшеству Вселенскому (Константинопольскому) Патриарху Варфоломею I с просьбой открыть приходы Константинопольского Патриархата в Литве».
Как известно, все православные приходы в Литве находятся в юрисдикции Московского Патриархата. Следовательно, эти лица решили отказаться от послушания законной власти священноначалия Русской Православной Церкви и тем самым подпали под действие 15 правила Константинопольского Двукратного собора 861 г., которое гласит: «Посему, аще который пресвитер, или епископ, или митрополит, дерзнет отступити от общения со своим патриархом, и не будет возносити имя его, по определенному и установленному чину, в Божественном тайнодействии, но прежде соборнаго оглашения и совершенного осуждения его, учинит раскол: таковому святый Собор определил быти совершенно чужду всякого священства, аще токмо обличен будет в сем беззаконии». Согласно каноническим правилам, за раскол духовные лица подвергаются извержению из сана, а миряне отлучению от Церкви.
Ложь и подтасовка
Проявление явного непослушания и переход в юрисдикцию Константинопольского Патриарха означает, что эти лица не признают каноническую власть священноначалия Русской Церкви в Литве законной, а в качестве таковой считают власть иерархии Константинопольской Церкви.
Чтобы доказать этот ложный тезис, бывший священник Сунгайла укладывает свои аргументы в нехитрую трехзвенную схему, которая выглядит следующим образом:
В истории Литовской Церкви была прекрасная эпоха – время, когда Церковь находилась в каноническом подчинении Константинопольского Патриархата. Затем, империалистическая Россия в лице царя, Патриарха и Святейшего Синода лишила Киевскую митрополию законного канонического статуса.
Незаконная юрисдикция Русской Церкви на территории исторической Литвы стала для местного Православия источником канонических проблем и отпадений в унию. Однако уже в XX в. Польская и прибалтийские Православные Церкви на территориях бывшей Российской империи решили свои канонические проблемы, получив автокефалию из рук Константинополя и вернувшись в его юрисдикцию.
Следовательно, и Виленско-Литовская епархия Русской Церкви, после отмены в 2018 г. Константинопольским Патриархом Варфоломеем Синодального письма 1686 г. обрела утраченное каноническое право вернуться под его омофор. Значит, решением Патриарха об отмене письма 1686 г. нужно воспользоваться и в Литве.
Таким образом, с помощью названной схемы сочиняется историческое и каноническое обоснование для совершения раскола Виленско-Литовской епархии, что неизбежно влечет за собой разрыв канонической связи с Русской Церковью.
Изложение своих доводов в пользу совершения церковного раскола автор начинает с исторических аргументов, которые рассчитаны на читателей, неискушенных в церковной историографии. Для этого он обращается к церковной истории и сообщает о том, что: «Константинопольский Патриархат в Литве имеет глубокие исторические корни». Далее автор пишет о миссии Константинопольского Патриархата в Литве, о первых святых – литовцах по этническому происхождению, и о появлении Литовской митрополии, время от времени получавшей из Константинополя отдельного митрополита.
Однако, все эти исторические факты и события уже давно известны, и для православных людей, знающих и любящих историю своей Церкви, открытием отнюдь не являются. Стоит только вспомнить труды выдающихся церковных историков – митрополита Макария (Булгакова), Е.Е. Голубинского, А.В. Карташева, А.П. Доброклонского, П.В. Знаменского, И.А. Чистовича и др.
Однако бывший священник Сунгайла либо не подозревает о существовании этих фундаментальных работ православных авторов, либо сознательно умалчивает о тех фактах, которые не укладываются в предлагаемую им схему истории Православия в Литве. Впрочем, как следует из текста статьи, объективный подход к интерпретации фактов церковной истории не входит в задачу автора.
Его задача заключается в ином. Рассчитывая на церковно-историческое невежество своего читателя, автор внушает ему тенденциозное представление о Литовской митрополии как явлении, существовавшем изолированно от событий и процессов церковной и этнической жизни, которые происходили в Древней Руси. В связи с этим, вы не найдете в статье сведений о Киевской митрополии, о ее временных разделениях на Киевскую и Литовскую, о причинах учреждения и упразднения Литовской митрополии, а также об этническом составе ее духовенства и мирян.
В связи с этим следует сказать, что со времени Крещения Руси (988 год) территория обширного Древнерусского государства, населенного восточнославянскими, балтскими, угро-финскими и тюркскими племенами, вошла в состав Киевской митрополии Константинопольского Патриархата. Митрополией управлял, как правило, митрополит-грек, поставленный в Константинополе Патриархом и Синодом, и которого утверждал на кафедре византийский император. Кафедральным городом митрополита был Киев –стольный град Древнерусского государства.
В домонгольский период в состав Киевской митрополии входило от 12 до 14 епархий, возглавляемых епископами, только епархию Новгорода Великого возглавлял архиепископ. В период политического распада Древнерусского государства митрополит Киевский и всея Руси являлся властной духовной опорой церковного единства Русской земли. С распадом же Древнерусского государства, который ускорило монгольское нашествие 1237-1241 гг., в состав Киевской митрополии вошли территория Великого княжества Литовского, Золотой Орды, а затем и Польского королевства.
На территорию этнической Литвы православная вера пришла с русским православным населением и духовенством, так как литовцы были в то пору язычниками. Важную роль в распространении русского Православия среди литовской элиты сыграли смешанные браки. Как отмечал митрополит Макарий (Булгаков): «Со времен Миндовга до Ягайлы большая часть литовских князей исповедовала Православие».
Первые православные и первые подвижники Православия из этнических литовцев, о которых упоминает автор статьи – инок Вайшвилкас, святой благоверный князь Довмонт-Тимофей Псковский, преподобный Елисей Лавришевский, преподобная Харитина Новгородская (княжна литовская) приняли и прославили веру православную. Святые мученики Виленские Антоний, Иоанн и Евстафий были канонизированы в 1374 г. к местному почитанию Константинопольским Патриархом Филофеем после принесения частиц их мощей в Константинополь. О прославлении мучеников ходатайствовал перед Патриархом Филофеем митрополит Киевский и Владимирский Алексий. Следует отметить также, что Собор Русской Церкви 1549 г. установил общецерковное почитание местночтимых святых Виленских мучеников.
Следовательно, попытка автора статьи обособить Литовскую митрополию и этнических литовцев-святых от Русской Церкви и Руси с помощью ссылок на юрисдикцию греческого Константинополя, представляется искусственной и не убедительной.
Столь же не убедительным и односторонним с церковно-исторической точки зрения является утверждение автора статьи о «эпохе Константинопольского патриархата», которая дала «православных героев отечества, защищавших Великое Княжество Литовское и Речь Посполитую». Хотелось бы напомнить автору и его читателям, что восхваляемая в статье героическая «эпоха» стала для Киевской митрополии или Западнорусской Церкви Константинопольского Патриархата временем самых тяжелых испытаний, поставивших Православие на грань выживания.
Прекрасная эпоха?
Во-первых, каноническая власть Константинопольского Патриарха над Западнорусской Церковью в Великом княжестве Литовском и Речи Посполитой была номинальной, так как сами греческие патриархи находились под властью исламских правителей Османской империи и утверждались на кафедре фирманом турецкого султана. В свою очередь, военные конфликты между Речью Посполитой и Османской империей чрезвычайно осложняли контакты между западнорусскими митрополитами в Киеве и Константинополем. Поэтому западнорусские митрополиты и константинопольские патриархи для поддержания контактов обращались за помощью к московскому царю.
Во-вторых, после заключения Кревской унии 1385 г. и Люблинской унии 1569 г. великие князья Литовские и короли Речи Посполитой будучи католиками утвердили Римско-католическую церковь в своих государствах в качестве господствующей, то есть, наделенной исключительными правами и привилегиями. Западнорусская Православная Церковь оказалась в положении терпимой, поставленной в юридическую зависимость от правителя-католика. Результаты тяжелой и унизительной зависимости от католического государства не замедлили сказаться на состоянии церковной жизни.
К концу XVI в. Западнорусская Церковь оказалась в глубоком внутреннем кризисе, наглядным проявлением которого стало предательство иерархии, совершившей униатский раскол 1596 г. Изменив присяге, данной Константинопольскому Патриарху, большинство западнорусской иерархии приняло унию с Римом и вошло в папскую юрисдикцию.
(N.B. При участии константинопольского патриарха Иеремии Константинопольского патриарха состоялся в Москве Освященный собор, который 26 января 1589 г. избрал (из трёх кандидатур) митрополита Иова первым русским патриархом, признав тем самым автокефалию РПЦ – ред.)
В-третьих, оставшаяся верной Константинополю часть Западнорусской Церкви стала объектом религиозных гонений со стороны Униатской церкви и поддерживавшей ее Польско-Литовского государства. Эпоха борьбы с унией и религиозной нетерпимостью – трагическая и героическая страницы в истории Западнорусской Церкви. Ревностным борцом с униатским расколом был защитник Православия преподобный Леонтий (Карпович), который, по отзыву современника, «падшую из-за проклятого отступления святыню Церкви нашей Русской счастливо вознести сподобился».
Однако, несмотря на усилия подвижников, твердость в вере православных братств и героизм украинских казаков, воевавших с Польшей за отмену унии, положение Западнорусской Церкви продолжало ухудшаться. Остановить постоянно усиливающийся натиск униатов не помогла и легализация иерархии Западнорусской Церкви, совершенная в политических целях польским королем Владиславом IV в 1632 г.
В этих условиях единственной реальной силой, способной спасти Западнорусскую Церковь от полного поглощения униатами и римо-католиками, являлись русский царь и Патриарх Московский. Таково было реальное историческое содержание героической «эпохи Константинопольского патриархата», вот только не политическое, а церковное.
Особенно тяжелым было положение православных на правобережной Украине, которая после русско-польской войны и Андрусовского перемирия 1667 г. оставалась под властью Речи Посполитой.
(N.B. По Андрусовскому перемирию изначальная древняя столица православной Руси рюриковичей Киев и вся левобережная часть Днепра территории Речи Посполитой вернулась под власть православного московского царя Алексея Михайловича (1629-1679) – ред.)
Вопреки тяжелым политическим и религиозным обстоятельствам Киевская митрополия Константинопольского Патриархата была спасена от поглощения униатами и римо-католиками. Научно обоснованный ответ на вопрос, почему и как это произошло, известен нам из работ церковных историков, как дореволюционных, так и современных.
Ответ, какой дает на этот вопрос бывший священник Сунгайла, подчинен упоминаемой выше логике обоснования церковного раскола в Виленско-Литовской епархии. Вот как об этом пишет сам автор статьи:
«Земли Великого Княжества Литовского принадлежали Киевской митрополии, которая подчинялась Константинопольскому патриарху. Когда Московское государство заняло часть этих земель, оно потребовало, чтобы Константинопольский патриархат передал власть над Киевской митрополией. Хотя Москва подкупала константинопольских иерархов и оказывала на них давление, требования Москвы были удовлетворены лишь частично. Юрисдикция над Киевской митрополией Московскому Патриархату была передана лишь частично и на время. Это всё хорошо изучено историками».
В качестве научного доказательства своего тезиса священник Сунгайло ссылается на работу историка В.Г. Ченцовой. Отметим, прежде всего, что утверждение о «временной и частичной передаче юрисдикции» было использовано Константинопольским Патриархом Варфоломеем для вручения томоса раскольнической ПЦУ в 2019 г. Отметим также, что незаконное вторжение Константинополя на каноническую территорию Русской Православной Церкви на Украине и появление раскольнической автокефалии ПЦУ было вызвано отнюдь не каноническими, а политическими причинами.
Абсурдные обвинения
Вместе с тем, историко-канонические вопросы, рассматриваемые нами, относятся к сфере науки и носят, зачастую, дискуссионный характер. Вопрос истины в научной дискуссии – это вопрос убедительности аргументов, приводимых в защиту выдвинутых положений и гипотез. Как уже отмечалось, у автора статьи принципиально иная задача. Его заимствованные извне аргументы и логика их изложения должны убедить несведущего читателя в том, что заявленные Патриархом Варфоломеем претензии на каноническую территорию бывшей Киевской митрополии законны не только с канонической, но и с церковно-исторической точки зрения.
В одном только можно согласиться с утверждениями автора, а именно в том, что вопрос о воссоединении Киевской митрополии с Московским Патриархатом «хорошо изучен историками». Подтверждением этого факта стало издание в 2019 г. Церковно-научным центром «Православная энциклопедия» сборника документов «Воссоединение Киевской митрополии с Русской Православной Церковью 1676-1686 гг. Исследования и документы / Под общей редакцией митрополита Волоколамского Илариона».
Во введении к сборнику были изложены основные выводы, к которым пришли исследователи в результате изучения выявленных и изученных документов: переход Киевской митрополии из Константинопольской Православной Церкви в юрисдикцию Московского Патриархата воссоединил Русскую митрополию, разделенную в XV в., и позволил спасти от уничтожения украинское Православие на территории Речи Посполитой. Инициатива перехода Киевской митрополии под омофор Патриарха Московского исходила от украинского духовенства, казаков, шляхты и гетмана И. Самойловича.
Анализ документов не дает оснований утверждать, что константинопольские синодальные грамоты 1686 г. передавали Киевскую митрополию во временное управление московских патриархов при сохранении над митрополией юрисдикции патриархов константинопольских. В связи с этим, исследователи делают обоснованный вывод о том, что для Московского Патриархата константинопольский томос 1686 г. не имел ограничений ни по времени, ни по полномочиям. Следовательно, Киевская митрополия перешла в постоянную юрисдикцию Московского Патриархата на законном каноническом основании.
Вот только автор статьи, следуя заданной логике обоснования раскола, не сообщает своим читателям ни об издании названного сборника, ни о выводах, сделанных исследователями. Не говорится также и о том, что историк В. Г. Ченцова, на работу которой ссылается автор статьи, попыталась оспорить выводы, сделанные исследователями и составителями сборника. В завязавшейся научной дискуссии суждения Ченцовой были подвергнуты обстоятельной критике, которая свидетельствует об убедительности и научной обоснованности выводов ее оппонентов.
В свою очередь следует сказать, что выводы историко-канонического характера, сделанные исследователями и составителями сборника «Воссоединение Киевской митрополии с Русской Православной Церковью 1676-1686 гг.» подтверждаются не только с научной точки зрения, но и длительным опытом межцерковных отношений. После 1686 г. и до начала 20-х гг. XX в. константинопольские патриархи не нарушали условий пребывания канонической территории Киевской митрополии в юрисдикции Русской Церкви.
В этой связи представляется вполне закономерным, что попытки обосновать с помощью исторических и канонических аргументов правомерность отмены томоса 1686 г. успехом не увенчались. Юрисдикция Русской Церкви над канонической территорией бывшей Киевской митрополии остается законной и неизменной, а решение Константинопольского Патриарха 2019 г. не имеет юридической силы. Следовательно, Виленско-Литовская епархия правомерно сохраняет каноническую связь с Московским Патриархатом.
В рассматриваемой нами статье авторская логика легитимации раскола опирается на решение Патриарха Варфоломея, продиктованное исключительно политическими причинами.
Согласно трехзвенной схеме, на которой строится статья, автор внушает читателям лукавую мысль о тяжелых последствиях для Православия, к которым привела якобы незаконная юрисдикция Русской Церкви на территории исторической Литвы. Однако автор сталкивается здесь с серьезной проблемой, так как ущербная логика раскола оказывается в непримиримом противоречии с реальными событиями и процессами истории Русской Церкви.
Для защиты своей уязвимой позиции автор прибегает к тактике абсурдных обвинений, в соответствии с которыми во всех бедах Западнорусского Православия, причиняемых ему униатами и римо-католиками, виновными назначаются Русская Церковь и российские монархи, которые якобы «изгнали» Константинопольский Патриархат из Литвы.
Например, успехи Униатской церкви в поглощении Западнорусского Православия объясняются тем, что православные Речи Посполитой не хотели переходить в юрисдикцию Русской Церкви. Оказывается, Святейший Синод виновен в том, что не выполнял решения Константинополя от 1686 г., а это, в свою очередь, вынуждало православных в Литве переходить в унию.
Канонически виновным перед Константинопольским Патриархом стал Святейший Синод и в вопросе об упразднении Брестской унии 1596 г. Воссоединив в 1839 г. западнорусских униатов с Православием, Святейший Синод, оказывается, поступил не канонично, так как перед тем не «проконсультировался» с Константинопольским Патриархом. И этот вымышленный проступок дает автору основание не признавать каноничность Литовской и Виленской епархии, учрежденной в это время Святейшим Синодом.
Особая вина Русской Церкви и российских монархов заключается еще и в том, что после польских восстаний 1830 и 1863 г. «в наказание (!) по всей Литве начали строить новые православные храмы и многие православные храмы в Литве, которые мы видим сегодня, были построены как раз в те годы». В перечне вышеприведенных откровенно абсурдных обвинений последнее переходит все границы абсурдности и лукавства.
Невозможно поверить, что это пишет православный священник, который достоверно должен знать, что древние виленские храмы – Пятницкая церковь, Никольская церковь и Пречистенский собор «эпохи Константинопольского патриархата», попав в руки униатов, были практически разрушены и являли собой жалкое зрелище. Знать и с глубокой благодарностью помнить о том, что ревность о Православии митрополита Иосифа (Семашко), а также помощь православных со всей России позволили восстановить и вернуть эти прекрасно украшенные храмы. Не говоря уже о том, что после 1863 г. В Литве были построены десятки превосходных православных храмов, которыми до сих пор благодатно пользуются духовенство и миряне Виленско-Литовской епархии. Можно подсказать автору статьи, что он забыл упомянуть о православных монастырях, учреждением которых очевидно также «наказали» Литву. В частности, напомнить ему о Виленском Марие-Магдалининском монастыре, учрежденном в 1864 г.
Однако продолжим критический разбор статьи бывшего священника Г. Сунгайла. Зададимся самым актуальным для нас вопросом. Какую же роль в судьбах Православия в Речи Посполитой, Российской империи и, в частности, в Литве сыграло включение Киевской митрополии в юрисдикцию Русской Церкви?
С этого времени начался длительный и сложный процесс восстановления позиций Православия, утраченных в итоге длительной католической экспансии на Восток. Воссоединение западнорусских униатов с Русской Церковью произошло в соответствии с православными церковными канонами и законодательством. Для воссоединения униатов с Православием на канонической территории Русской Церкви никаких «консультаций» с Константинопольским Патриархатом не требовалось. По итогам Полоцкого Собора с Русской Православной Церковью воссоединились 3 епископа, свыше 1700 священников, более 200 монашествующих, 1227 приходов с 1 600 000 верующими (по Литовской епархии 986249 чел., по Белорусской – 613751 чел.).
В 1840–1841 гг. в белорусско-литовских губерниях России были пересмотрены границы епархий, совершено перемещение архиереев и рукоположение новых епископов, проведено причисление староправославных и воссоединенных приходов к епархиям, в пределах которых они действительно состояли. В рамках иерархических и церковно-административных преобразований воссоединенная Литовская епархия, состоявшая практически из бывших униатов, продолжила существование с наименованием «Литовская и Виленская» в пределах Виленской и Гродненской губерний, а затем и Ковенской губернии. Управлял епархией архиепископ Иосиф (Семашко).
Приведенные нами исторические факты также общеизвестны. Они красноречиво свидетельствуют о том, что Киевская митрополия, находившая до 1686 г. в юрисдикции Константинопольского Патриархата, перейдя в юрисдикцию Русской церкви, а затем и в состав Российской империи, обрела законную иерархию и восстановила полноту церковной жизни (синодальное и епархиальное управление, церковно-административную структуру, духовное образование), а также получила государственную защиту от внешнего прозелитизма и внутренних расколов.
Никакая апелляция к неправомерному решению Константинопольского Патриарха здесь не поможет. Следует честно признать, что для православной Литвы «эпоха Константинопольского Патриархата» завершилась в 1686 г. Пришедшая ей на смену новая эпоха юрисдикции Московского Патриархата и Святейшего Синода стала временем создания канонической Виленско-Литовской епархии и предопределила правовые, материальные и духовные условия ее нынешнего существования.
Еще одним аргументом автора в пользу легитимации церковного раскола в Виленско-Литовской епархии стали события, произошедшие на канонической территории Русской Церкви после распада Российской империи. В частности, автор статьи упоминает о предоставлении Константинопольским Патриархом Григорием VII автокефалии Польской Православной Церкви в 1924 г. При этом делается ссылка на знакомые нам канонические доводы, к которым прибегал в ту пору Патриарх, утверждая, что отделение «православных митрополий Литвы и Польши от нашего престола и присоединение их к Святой Московской Церкви было совершено с нарушением канонического права».
Для Святейшего Патриарха Тихона и священноначалия Русской Церкви не было никаких канонических оснований признавать юридическую силу решения Константинопольского Патриарха. Святейший Патриарх Тихон резко осудил самочинное отделение православной Церкви в Польше. В июне 1948 г. делегация во главе с архиепископом Белостокским и Бельским Тимофеем обратилась к Русской Церкви с ходатайством о создании на территории Польши канонической автокефальной Православной Церкви. 22 июня 1948 г. был подписан «Акт о воссоединении Польской Православной Церкви с Русской Православной Церковью и о даровании ей автокефалии».
Современные исследования в области истории Польской Православной Церкви свидетельствуют о том, что подлинным основанием предоставления Константинополем томоса об автокефалии в 1924 г. являлись политические мотивы польских властей
Таким же незаконным было предоставление Константинополем автокефалии Православной Церкви в Эстонии (1923 г.) и автономии Православной Церкви в Латвии в составе Константинопольского патриархата (1936 г.).
В заключении статьи автор лукаво уверяет читателей, что «каноны Церкви остались неизменными», так как «власть Константинопольского патриархата в Литве была лишь прервана церковной унией и действиями царской власти». Однако показательная история с автокефалией и автономией Польской, Эстонской и Латвийской Православных Церквей наглядно опровергает уверения автора. Истинной причиной канонического отделения от Русской Церкви названных Церквей являлись причины политические, а не церковные.
И когда сейчас бывший священник Русской Церкви Г. Сунгайла выказывает недовольство по поводу преобладания русских прихожан в приходах Виленско-Литовской епархии, он забывает слова Евангелия о том, что «во Христе нет ни эллина, ни иудея»., и что Русская Церковь не национальная, а поместная. В поместной Церкви нет и не может быть национализма, служащего идейной опорой для церковного сепаратизма и расколов.
Бывший священник Сунгайла говорит о верности канонам и в то же время противоречит сам себе, когда нарушение верности Матери Русской Церкви оправдывает сугубо политическими причинами. Следует напомнить, что Церковь служит Христу, а не политическим интересам.
Пусть грозным предупреждением послужат для новых соблазнителей в раскол слова священномученика Иринея Лионского: «Христос рассудит тех, которые производят расколы, – не имеющих любви к Богу и заботящихся больше о собственной выгоде, чем о единстве Церкви, по маловажным и случайным причинам рассекающих и разрывающих великое и славное тело Христово».
Доктор исторических наук Александр Юрьевич БЕНДИН,
профессор кафедры богословия Института теологии
Белорусского государственного университета
http://sojuzrus.lt/rarog/publicistika/2668-tomas-v-litve-eto-cerkovnyy-raskol.html